Еще раз про любовь Развязка!. Блог Familypass

...И все-таки надо рассказать, чем закончилась первая любовь моего сына, случившаяся так невовремя, в 9-ом классе, с рыжей одиннадцатиклассницей, ох.

Она закончилась, как заканчиваются 99% таких любовей. Даша сказала: «Все».

Сказала она это посредством смс-сообщения. Мы с сыном в тот момент осматривали экспонаты в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. Он был не в восторге от этого мероприятия: музеи тогда не любил, и до сих пор их побаивается. (Правда, все меньше и есть надежда, что годам к 25-ти придет понимание, что это не каторжная повинность, а кайф. Но о любви к музеям мы поговорим в следующий раз.) А тут – «Все».

Она закончилась, как заканчиваются 99% таких любовей. Даша сказала: «Все».

Это дашино «все» тут же отобразилось на его лице. Крупными буквами. Прочитать их было проще, чем таблички под музейными экспонатами, хотя увлеченный процессом муж въехал в тему не сразу и даже рыкнул на сына, когда тот уселся на скамью посреди зала и вместо великого искусства стал рассматривать собственные кроссовки. Глаза он поднять не мог – в них стояли слезы, которые при малейшем движении грозили вывалиться на щеки и всеобщее обозрение. А он читал, что мужчины не плачут, но еще не знал, что надо делать, когда очень больно, но не от удара по голени в футболе, а от удара под дых в любви.

И тут случилось нечто совершенно для меня неожиданное. Да, в отличие от своего ребенка, я знала: в любви бывает все, и «все» бывает тоже. Но я абсолютно не предвидела, что я буду испытывать те чувства, которые испытывал мой 14-летний мальчик. Мне было нестерпимо больно. Еще нестерпимее обидно. Внутри все ныло, корябалось, кровоточило. Я была катастрофически растеряна, тотально лишена смысла жизни, мне –!!! – не хотелось даже на Оксфорд-стрит в универмаг Selfridges.

Нет, я не возненавидела в тот же миг рыжую Дашу. Не вздохнула с облегчением, что «эта девица» наконец оставила его в покое, и мой малыш, возможно, возьмется за ум и за учебники. Мне не хотелось, чтобы она немедленно получила двойки, провалилась на экзаменах и раскаялась в содеянном с моим крошкой. А ведь мне говорили, что я, как мать мальчика, должна испытывать нечто подобное. Но, видимо, я оказалась неправильной матерью мальчика. Сообщающимся с ним сосудом, а никаким не сосудом с житейской мудростью, увы.

Я была катастрофически растеряна, тотально лишена смысла жизни, мне –!!! – не хотелось даже на Оксфорд-стрит в универмаг Selfridges.

Так мы гуляли по Лондону – с общей невысказанной болью. Механически осматривали достопримечательности, безрадостно поглощали фиш-энд-чипс, равнодушно фотографировались на фоне. Про главное мы молчали, но по-разному: сын – стоически, я – из трусости. Мне было страшно заговорить с ним про Дашу. Вдруг он не станет разговаривать? Вдруг огрызнется? Вдруг разревется – и возненавидит меня за это, потому что ведь так бывает, я знаю – ты можешь терпеть боль ровно до того момента, пока тебя не погладят по голове? Я не сочувствовала ему. Я просто чувствовала то же самое, несмотря на разницу полов, возрастов и положений, и не могла больше это чувствовать – слишком было больно.

В общем, я сочинила ему письмо. До сих пор помню начало: «Я напишу, а ты послушай. Я давно хотела, но боялась, что ты обидишься, отмахнешься или скажешь, что я вмешиваюсь. Я не вмешиваюсь. Мне просто нужно это тебе сказать. Я знаю, что с Дашкой у тебя фигня...» Письмо заняло 5 компьютерных страниц.

Он прочел и ответил: «Спасибо, мам. А почему тогда, как ты думаешь?..» Наша переписка длилась три месяца. Мы расковыряли историю этой любви до основания и выяснили все, кроме главного вопроса – почему она сказала «Все». Через 3 месяца это показалось сыну, наконец, неважным.

С Дашей он приятельствует до сих пор, кстати.

А я поняла: если надо поговорить с детьми о том, о чем говорить нельзя – полезно вспомнить, что есть эпистолярный жанр.

Мы расковыряли историю этой любви до основания и выяснили все, кроме главного вопроса – почему она сказала «Все». Через 3 месяца это показалось сыну неважным.

Еще раз про любовь

Комментарии

Читайте также